А.-З. Валиди: человек пера и сабли.Документальный фильм.

17.11.12 | yabgu


http//photoload.ru/data/fb/c1/f4/fbc1fea90c2a9bd01b31506668a812.jpg


<b>А.-З. Валиди: человек пера и сабли.Документальный фильм.</b>
Director & Режиссёр : Айрат Умитбаев
Screenwriter & Автор сценария : Салават Хамидуллин
Publisher: ГУП ЕКЛ "Башкортостан"
Publication date: 2010
Format / Quality: Youtube
Runtime: 40' 30"
Language: Russian


[quote]
А.-З.Валиди Тоган

Не только в судьбе отдельного человека, но и в истории целых государств бывают поворотные моменты. Исторические пути извилисты и сложны. И люди идут по жизни этими извилистыми путями.
“29 июня 1908 года, желая продолжить учебу в далеких от нас городах, я тайком покинул отчий дом. И вот 29 июня 1920 года я бегу вновь, но теперь от Ленина. Снова, подняв знамя борьбы против него, я вынужден отступить в горы и пустыни Туркестана”, — этими словами начинает А. Валиди главу “Борьба в Туркестане” в книге “Воспоминания”.
[spoiler]Второй этап освободительной борьбы был для Ахметзаки Валиди самым длинным и славным, это была большая одиссея, во время которой ему придется немало поскитаться по миру, побывать в разных странах.
Основная его цель — вновь развернуть в Туркестане освободительное движение и самому принять в нем непосредственное участие. Как говорилось ранее, именно в Туркестане А.Валиди после Февральской революции 1917 года начал свою активную политическую деятельность.
Когда первая волна пошла там на убыль, он способствовал возрождению борьбы в Башкортостане. Тюркское движение за независимость представлялось ему единым целым, состоящим из республик Башкортостан, Казахстан, Туркестан. После ограничения Москвой автономных прав Башкортостана нужно было продолжать борьбу в Туркестане и добиваться настоящей автономии и самостоятельной государственности. Обо всем этом давно уже было переговорено с тюркскими лидерами, много раз строились планы на сей счет и в Москве, оставалась в силе договоренность с соратниками из Башкортостана.
Как попасть из Москвы в Туркестан — об этом Ахметзаки Валиди тоже договорился заранее с несколькими своими будущими спутниками. Наметили такой маршрут: Москва—Астрахань—Ашхабад—Баку—Устюрт—Хорезм—Бухара. Безусловно, маршруты и планы намечать легко, но осуществить их на практике гораздо сложнее. Начались дорожные хлопоты. Сначала Ахметзаки в сопровождении одного башкирского солдата отправляет жену Нафису на пароходе по Волге в Царицын. Затем все необходимые вещи, немало книг и богатый архив увозятся адъютантом в Стерлитамак. Наконец, он в красноармейской форме с несколькими соратниками и группой солдат-попутчиков поездом выезжает в Саратов. Распрощавшись в Саратове с возвращающимися в Башкортостан солдатами, Ахметзаки Валиди, казах Ахмет Байтурсин, двое его спутников-башкир и телохранители едут верхом на лошадях, приготовленных для них казахами, вдоль Волги, держась ближе к казахским степям, в обход городов и сел, в сторону Царицына и Астрахани. В пути они попадают в разные приключения, но им удается скрытно, не сбиваясь с маршрута, с помощью поджидавших их в условленных местах людей, добраться до приволжских ногайцев. Здесь они останавливаются на отдых. Затем, сев на пароход в Астрахани, через Каспийское море плывут в Баку и в конспиративных условиях выполняют все намеченное. В августе они уже в Туркменистане, живут среди туркмен в городах Ашхабад и Мерв. Соблюдая осторожность, занимаются делами по установлению связей и организации борьбы. В это время Валиди уже разыскивали, в Туркестан из Москвы приехали специальные агенты для его задержания. Требовалась особая бдительность.
В начале сентября в Баку собрался Cъезд народов Востока. Валидову пришлось тайно принять участие в его работе. Он готовит проекты постановлений съезда для делегаций единомышленников, встречается с участниками форума, в частности, советуется с башкирскими делегатами. Возвратившись в Туркестан, Валиди останавливается в городе Петровский Саратовской области. Здесь 12 сентября 1920 года он пишет свои четыре исторических письма на имя Ленина, Сталина, Троцкого и Рыкова.
Съезд народов Востока в Баку, проведенный под руководством и по сценарию Центрального комитета Российской коммунистической партии, в какой-то мере показал истинное лицо Москвы в ее национальной политике. Ахметзаки Валиди открыто писал в своих письмах о том, к каким результатам приведет подобная политика, и смело разоблачал ее главных идеологов.
Вот изложенные им основные мысли: “Из начатой ЦК РКП(б) политики становится ясно, что и Вы, как и Артем с товарищами, в политике по отношению к восточным нациям хотите принять за основу идеи настоящих русских шовинистов. Товарищ Троцкий, проанализировав в Уфе все эти вопросы, понял, что все дела этого человека (Ф.А. Сергеева — Г.Х.) представляют собой цепь провокаций. Вне всякого сомнения, он эти вопросы в Центральном комитете осветил правильно, тем не менее новая империалистическая политика осталась господствующей.
Возглавлявшие Туркестанскую комиссию товарищи Фрунзе и Куйбышев, как ранее и Троцкий, проводимую ЦК политику считали двуличной, нечестной и открыто говорили об этом на заседаниях, состоявшихся после отстранения от руководства Рыскулова и меня. Наши же друзья, являющиеся членами партии, должны будут способствовать господству старого, традиционного русского империализма в замаскированной форме. О том, что среди народов Туркестана будут искусственно подогреваться классовые противоречия, что такие местные националисты, как Рыскулов и Валидов, подвергнутся разоблачению в качестве классовых врагов местного пролетариата, среди местной интеллигенции будут подготовлены “октябристы” — люди, верные русскому империализму, и мы будем вытеснены ими, — обо всем этом открыто говорилось на заседаниях Туркестанской комиссии. Только знайте, мы не станем надуманными классовыми врагами местных крестьян и не покоримся попытке сделать нас объектом всеобщего глумления. Возможно, вы найдете жертвы, которые вам так нужны, но мы ими не станем. Съезд восточных народов в Баку ясно продемонстрировал нашим землякам — его участникам, что посягательство на права туркестанцев — не дело отдельных местных коммунистов, а собственная политика ЦК.
Поведение членов ЦК Зиновьева и Радека на съезде напоминало действия комиссаров, вышедших навстречу толпе невежественных сельчан на крестьянских съездах, созванных в 1917 году, непосредственно после революции. Выступления делегатов по подготовленным на родине текстам прерывались окриками и угрозами. С помощью охранявших съезд красных солдат их заставляли молчать и принимать заранее подготовленные и присланные из Москвы решения. Принижение проблем восточных наций до правовых вопросов местного уровня, сведение их к проблеме села неопровержимо доказывает, что ЦК ведет свою политику в ложном направлении. Искусственно подогреваемые классовые противоречия в селениях восточных районов ЦК сможет поддерживать лишь путем террора. В своих замечаниях о тезисах товарища Ленина по колониальному вопросу, которые затем были зачитаны им на Съезде Коминтерна, я уже писал, что на Востоке социальная революция не осуществима на основе искусственного классового расслоения, что социальная революция здесь — дело чрезвычайно сложное. Если капиталисты и рабочие европейских наций, объединившись, стремятся к завоеванию колоний, то крестьяне и рабочие колониального Востока будут также вынуждены объединяться со своими богачами. Видя, что среди восточных народов нет проявлений классового расслоения, вы тем не менее обвиняете их интеллигенцию, превращая одну ее часть в “мелкобуржуазного националистического классового врага”, а из другой части делаете “левых октябристов”.
По этим строкам письма видно, насколько далеко он мог предвидеть. Подтверждением тому стали дальнейшая национальная политика Российской коммунистической партии и миллионные жертвы устроенного ею террора.
Эти письма дойдут до адресатов и вызовут у них различные чувства. Сталин, давая всяческие обещания, попытается вернуть А.Валиди в их стан. Ленин изобразит даже огорчение. Сколько было в этом хитрости и коварства!
Письма башкирского лидера по национальной политике были первым важным результатом принципиального диалога, идейной борьбы между ним и руководителями Российской компартии, в первую очередь с Лениным, и серьезным предупреждением о том, чего ожидать от такой политики. По сути, это было предупреждением о грядущих в 1937—1938 годах массовых репрессиях. Не случайно Ахметзаки призывал своих соратников уехать подальше в Туркестан — он хотел спасти их от неминуемого террора.
В тот же день А.Валиди пишет короткие письма секретарям Центрального комитета и членам Политбюро Крестинскому и Преображенскому:
“Наши мнения о путях достижения соответствия между принципами социализма и национального самоопределения, о возможности осуществления социализма в условиях продолжения господства (в видоизмененной форме) великих наций над малыми, к сожалению, серьезно разошлись. Тем не менее как человек, стремящийся сохранить свою честь, я в своих чувствах к вам обоим и некоторым другим коммунистам был предельно искренен. Встав на путь открытой борьбы против Советов и коммунистов, я обманул не вас. Я обманул таких двуличных государственных деятелей, как Сталин, тех, кто был вероломен по отношению ко мне.
Есть товарищи, предупреждающие, что появляется коварный, лицемерный диктатор, бесчестно играющий человеческими судьбами, попирающий чужую волю. Они открыто говорят о том, что внутри партии зарождается страшный террор. Я опасаюсь, что может наступить день, когда и ваши головы полетят с плеч. Я не стану ждать, когда мне отрубят голову. Если суждено погибнуть, пусть это случится в открытом бою”.
Сколько тревоги и отчаяния в этих словах, и насколько он оказался прав! Его корреспонденты-коммунисты, которых он предупреждал, действительно через тринадцать лет подвергнутся репрессиям и будут казнены, а сам Валиди, вставший на путь смертельной борьбы, пройдет сквозь огни и воды.
Если бы он не покинул вовремя Россию, его бы настигла участь единомышленников.
Долгие и непредсказуемые для него годы на чужбине только начинались. Судьба сложится так, что на Родину он уже не вернется.
Впереди лежали тысячи километров дорог — из Дагестана в Астрахань, через Гурьев в Хорезм — Среднюю Азию, через безводные казахские такыры и пустыни Устюрта, через долины и степи…
Самые близкие соратники оказались ему настоящей опорой. Преодолев опасности пути, шурин Талха Расулев и Харис Юмагулов прибыли в Астрахань накануне его приезда. С ними Ахметзаки Валиди и его телохранители наняли в Астрахани лодку и по побережью моря поплыли в Гурьев. 17 сентября путники отправляются оттуда в Канбалык. Оказавшись среди казахов Букеевской орды, выдают себя за казанских купцов. Проницательные казахи говорят, что их гости похожи не на татар, а на истяков (башкир). Вдобавок, один из них прямо заявляет: “У истяков, мы знаем, есть свое большое войско. Возглавляет их некий Заки Валиди, который находится в дружественных отношениях с казахами”. Гостям, конечно, было приятно услышать такое, но все же они не могли открыться. Взяв с собой вдоволь пищи, наняв коней и верблюдов, группа направляется в пустыни Устюрта. Невозможно пересказать все злоключения, выпавшие на их долю в эти недели. Жажда, голод, холод и зной — все они пережили. После растянувшегося на месяц с лишним трудного перехода в двадцатых числах октября изнеможенные путники достигают первого на пути в Хорезм города — Кунрата.
Бог им благоволил: здесь их встречает единомышленник Хурматулла Идельбаев, предоставивший им отдых, смену одежды. Ахметзаки Валиди, видя, как страдает от перепадов туркестанской погоды с ее жарой и холодами его верный попутчик, бывший член правительства Харис Юмагулов, отпускает его обратно в Башкортостан. А Талха Расулев был оставлен в городе Чимбае для ведения работы среди каракалпаков.
А. Валиди с несколькими попутчиками держит путь в Хиву через города Нукус, Хужайли, Ургенч и Кызылкумскую пустыню.
Ахметзаки в Хиве должен встретиться с Нафисой. По-видимому, их души тянулись друг к другу — супруги скоро встретились. Один из его военных соратников, покинувших Башкортостан, Усман Терегулов, оказалось, стал военным министром Хорезма. С его помощью Нафиса устроилась на работу преподавателем. Валиди находит в этом городе также бывших членов Башкирского правительства Бикжанда и Султана Мурата. По поводу встречи устроили пир. Была налажена связь также с руководителями Хивы и единомышленниками. В своих воспоминаниях А. Валиди указывает, что в Хиве он много работал, в основном занимался организационными вопросами. Находясь в Хиве, устанавливает связи с соратниками из Бухары, Ташкента и Казахстана. На начало 1921 года у них намечается встреча.
19 декабря Ахметзаки Валиди вновь отправляется в путь — через Туркмению в Чарджоу, оттуда — в Бухару. Наконец, в субботу 31 декабря 1920 года он прибывает в Бухару, где и останавливается после растянувшихся более чем на полгода переездов.
Занимаясь общественно-политической деятельностью, Ахметзаки Валиди не забывал и о научной работе. Находясь в Туркестане нелегально, он посещал и изучал исторические места, встречался с представителями интеллигенции, акынами и певцами. Например, по дороге в Царицын Ахметзаки побывал в бывшей столице Золотой Орды Ново-Сараево, прошелся по развалинам разрушенного города, коснулся руками над могильных камней. За три часа в Царицыне в ожидании парохода он также успевает осмотреть достопримечательности города.
Приехав в Астрахань, А. Валиди изучает местный фольклор и для выяснения некоторых исторических фактов специально посещает Бузен, где жили астраханские ногайцы.
“Бузен — одно из ответвлений дельты Волги. Это название, встречающееся в письме у хазарского хакана Юсуфа, упоминается вместе с названием реки Камелик и в преданиях моих предков о походе башкир на Кубань, — пишет А. Валиди. — Но сейчас меня эти места интересовали по другому поводу. Один из русских авторов, Евгений Марков, в конце прошлого века опубликовал мемуары, назвав свой труд “Очерки Крыма”. В них он поведал и том, что недалеко от городища Чуфут, рядом с крепостью, обнаружил и исследовал надпись на мраморной плите. Камень этот якобы поставлен в память о перипетиях несчастной любви девушки по имени Ненеке Джан, дочери золотоордынского хана Тохтамыша. В книге была помещена и фотография плиты. Ненеке Джан будто бы влюбилась в некоего иудея. Обреченная на разлуку с любимым, она бросилась со скалы. По записи на мраморной плите, это событие произошло в 740 году по хиджри, т.е. в 1340 году по христианскому летоисчислению. Крымчанин Исмагил Лиманов говорил также, что песни о принцессе Ненеке Джан знают крымские и астраханские (Кундырауские) ногайцы”.
Он приезжает сюда именно для того, чтобы выяснить, сохранились ли эти легенды и песни. Его товарищ в Астрахани — мулла Габдрахман, специально созывает в гости ногайских певцов и аксакалов Кундырау. Один из приехавших из Букеевской орды исполняет мелодичные татарские песни:

“Ак келћтне¤ келћсен
Элћ белми элћсе¤,
Шћфћк батмый картлар ятмый,
Килћ белми килћсе¤.

(Не умеешь тихо закрывать
Белой клети запоры,
Старики еще не спят,
А ты приходишь до заката).

Эти стихи, хранящие в себе такие характерные особенности внутреннего строения тюркского стиха, как аллитерация, акростих, внутренняя рифма, были очень дороги мне. Народные мелодии и музыка казанских тюрков созвучны музыке алтайских татар, монгол и даже китайцев. В этом отношении музыкальная культура казанских тюрков примечательна тем, что до наших дней сохранила очень древние музыкальные традиции. Возможно, они бытуют еще с эпохи Золотой Орды от племен Алжы татар, поселившихся вблизи Казани”, — приходит к выводу Валиди.
Ему довелось также услышать несколько баитов о Ненеке Джан. Они, по словам Ахметзаки, очень схожи с башкирской песней “Тафтиляу”. К сожалению, он не знал нотной грамоты и не сумел записать мелодию.
Певцы-ногайцы поют для него песни, исполняют, к примеру, один из ногайских дастанов “Ир Таргын”.
“В тот вечер мои новые друзья оживили дух ногайских мурз времен Золотой Орды, — напишет позже А. Валиди. — Спустя шесть лет после этого незабываемого вечера в Бузене, в Стамбуле в отделе рукописей библиотеки Археологического музея я обнаружил (№1619) ноты песни “Ненеке Джан”, записанные в 740/1340 году в золотоордынском городе Сарай. На международном научном конгрессе ученых-иранистов в Тегеране, организованном шахом Ирана, я вручил их специалистам, исследующим историю иранской музыкальной культуры, но им до сих пор не удалось расшифровать эти ноты. То, что песни о Ненеке Джан дошли до османских турков, — одно из многих свидетельств мощи тюркской национальной культуры, получившей развитие в столице Золотой Орды Сарае”.
О том, как через реку Эмба он добирался до Хорезма, Валиди пишет так: “Спустя три года после тех событий, очутившись в Иране и исследуя в Мешхедской библиотеке средневековые рукописи, я обнаружил путевые заметки Ибн-Фадлана, арабского путешественника, достигшего в 921 году владений волжских булгар через Хорезм. Каково же было мое изумление, когда я выяснил, что наш путь в Хорезм полностью совпал с маршрутом Ибн-Фадлана, совершенным ровно тысячу лет тому назад! Река Жавынды упоминается у Ибн-Фадлана как Ягынды, а река Чим — под тем же названием. Место под названием Шам упоминается и в “Истории Хорезм-шахов”. Арабский географ Якут Хамави называет его “Мангышлакский Шем”. Это название можно найти в одном арабском стихотворении. В те времена здесь на границе была мощная крепость. От нее сохранилась лишь мечеть”.
Во время долгого пути Ахметзаки не только собирает исторические сведения, но и находит время для чтения: он возит с собой “Бабурнаме”, “Капитал” К. Маркса и другие книги. Возможно, они были нужны ему и на случай задержания и обыска, чтобы ввести противников в заблуждение.
Своими знаниями, образованностью Ахметзаки удивлял всех. Однажды во время встречи он мирит адайских казахов, чьи беи никак не могли найти общий язык. “Как только мы прибыли, к нам обратились с обеих сторон, — пишет Валиди. — “Вас послал к нам сам Аллах, будь нам беем (правителем)”. Я отказывался, сказав, что не знаю ни сути, ни подробностей тяжбы. Они на это ответили: “Вот и хорошо, что не знаете, наши правители слишком хорошо знают эти подробности, и поэтому каждый раз одна из сторон оказывается недовольной вынесенным решением, и оно не принимается”. “Не в этих ли краях исполнял обязанности бея Едигей?” — спросил я. Им очень понравился этот вопрос. “Ты настоящий бей”, — сказали они”.
О знаменитом Едигее, бывшем эмиром Золотой Орды в XV веке, и среди казахов, и среди башкир были широко распространены дастаны.
Однако только в казахском дастане рассказывалось о “Верблюде Едигея” — о том, как он решил спорный вопрос среди казахов, очутившись у них после бегства из Золотой Орды, по пути в Хорезм и Самарканд.
Казахи были поражены, услышав из уст Валиди дастан о Едигее. Они поверили, что он тоже сумеет найти справедливое решение в их споре. Ахметзаки советует вернуть отобранный скот обратно. Конфликт улажен, все заканчивается миром и согласием.
Где бы он ни бывал — в Хиве ли, Ургенче, Кунграде или Бухаре — Валиди знает историю местного народа. Он легко завоевывает уважение людей. Если надо, для народа он — сказитель дастанов, для мулл — коранист, для приверженцев суфизма — суфист.
А. Валиди посещает могилу знаменитого суфийского шейха Хаким-Ата Бакыргани в кишлаке Бакырган недалеко от города Кунград и оставляет стихотворную запись в книге посетителей у сторожа гробницы.
Как бы ни был занят, Ахметзаки находит время для посещения народного поэта Нуретдина, жившего в каракалпакском Чимбае. В свое время встречался с ним и записывал у него дастаны ученый-востоковед Беляев. Ахметзаки Валиди во время встречи тоже записал дастаны о Едигее, Тохтамыше и Тимуре.
Особенно он радуется тому, что нашел доселе неизвестную часть дастана об Идеукае. Каракалпакский акын Нуретдин, по его мнению, был самым выдающимся и уважаемым среди кипчакских сказителей. Валиди хорошо знал и о том, что между Кунградом и Чимбаем и в Нукусе живут осевшие здесь башкиры. Если бы Валиди не навестил их, он бы мучался всю жизнь. Он встречается с соплеменниками, записывает историю их родов до седьмого колена.
Валиди знакомится с архитектурными памятниками Туркестана, переписывает надписи и эпитафии с могильных камней, осматривает развалины древнего города Ката.
В Кате жили и творили великие ученые Абу Насир Ибн Ирак и Бируни, отсюда вышли древние хорезмские роды. Где бы ни был Валиди, чем бы ни занимался, он неизменно интересовался историей. Находит время даже для изучения письменных памятников, оставшихся от хивинских ханов. В Бухаре он работает дома ночами — изучает древние рукописи, которые брал из национальной библиотеки. Валиди при любых условиях никогда не расставался с наукой.

* * *

Январь 1921 года Ахметзаки Валиди встретил в Бухаре. После свержения ханства здесь было создано новое правительство, находившееся под влиянием большевиков. В него входили узбекские и таджикские мунавиры самых различных взглядов. Председателем исполнительного комитета был Файзулла Хужа, министром просвещения — Гариф Юлдаш, финансов — Усман Хужа, военным министром — Габдельхамит Ариф.
Большинство из них — хорошие знакомые и единомышленники Валиди. В частности, среди них были поработавшие в Башкортостане Мустафа Шахкули и Гариф Карими.
Самые известные — Усман и Файзулла Хужаевы. Это однофамильцы из разных родов, люди разных политических направлений. Усман Хужа (Хужаев) был выходцем из семьи торговца — потомка Атахужи хажи из города Ош Ферганской области. После Бухарского медресе он получил образование в Стамбуле. Вернувшись на родину, Усман Хужа организовал Дом просвещения, открыл джадидистскую школу и начал выпускать демократическую по содержанию газету. Это был человек, получивший революционную закалку.
Файзулла Хужаев — миллионер, потомок Бухарского Хажи. Он много разъезжал по разным странам по торговым делам. Хорошо знал русский и немецкий языки, светские науки. Участвовал в движении узбекских революционеров.
Кстати, в 1918 году А. Валиди спас их от тюрьмы и расстрела: Усмана и Файзуллу Хужаевых по пути в Москву арестовали в Оренбурге дутовские офицеры и обвинили в шпионаже в пользу красных.
Из узбекских политически подкованных и образованных миллионеров был также Габделькадир-мурза Мухутдинов. Выходцем из кишлака был Габдельхамит Ариф. Живя среди татар и башкир, примкнул к национальному движению. В Башкирском правительстве в Оренбурге исполнял обязанности пресс-секретаря. Хорошо разбирался в оргвопросах. Идеалистом по складу характера был узбек нового типа Бикжан-мулла из Хивы.
В общем, среди узбекских лидеров встречались как джадидисты, так и близкие к социалистам и большевикам, а также исламисты. Такой пестрой, противоречивой была политическая среда в Туркестане накануне массового национального движения, к которому примкнули Валиди и его соратники. Башкиры составляли самостоятельную группу, в которую входили Ильдархан Мутин, Харис Игликов, Габделькадир Сулейманов (Инан), Саитгарей Магазов, Авхади Ишмурзин, Ибрагим Исхаков, Сибатулла Суюндуков и несколько офицеров. Последние занимали руководящие должности в Бухарской военной организации.
В Хиве помощником Хорезмского военного министра работал Усман Терегулов. Были также соратники, устроившиеся в Казахстане.
Основной задачей Ахметзаки Валиди и его единомышленников было создание Бухарского национального войска и Туркестанского национального сообщества. В случае попытки русских официально распустить национальное войско, предполагалось объединиться и выступить с басмачами, для чего последних надо было привлечь на свою сторону. Жившие в Ташкенте и Фергане соратники Валиди уже начали такую работу.
Ахметзаки Валиди хотел использовать в Туркестане свой опыт освободительного движения, создания башкирского правительства и войска. Он имел также большой опыт и в сфере дипломатических отношений с различными партиями и движениями, с государственными деятелями. Здесь это очень пригодилось. В своих воспоминаниях Валиди пишет: “Как историк я чувствовал себя счастливым, наблюдая самые светлые, радостные дни деятелей Хорезма и Бухары, когда они создавали в 1920 году самостоятельное национальное государство. Авторитет у них перед народом был высок, на них возлагались большие надежды”.
В момент, когда Валиди с земляками-соратниками прибыл в Туркестан, национальное освободительное движение было здесь еще разрозненным, связи между политическими партиями — слабыми. Басмачи действовали в основном партизанскими методами. Политические партии — джадидисты, социалисты и другие — занимались, в основном, решением своих проблем. Поэтому, по мнению Валиди, надо было все силы объединить в одно целое, создать Туркестанское национальное объединение (“Тџркостан Милли Берлеге”). Необходимо было обосновать также общую национальную идеологию освободительной борьбы.
Готовя программу национального объединения и общенациональной идеологии, Ахметзаки Валиди встречается и разговаривает отдельно с лидерами партий. Постепенно они приходят к общим решениям и принимают платформу из семи пунктов: 1. Самостоятельность. 2. Демократическая республика. 3. Национальное войско. 4. Самостоятельное экономическое управление, строительство железных дорог, прокладка каналов в интересах Туркестана. 5. Подъем просвещения до высокого уровня и знакомство с европейской культурой без посредства России. 6. Решение национальных вопросов, вопросов преподавания в школах, использования природных ресурсов с учетом количества проживающих в государстве наций. 7. Полная свобода вероисповедания, недопущение вмешательства религии в светские дела и наоборот.
Таким образом, создается двухпартийная система либерального и социалистического духа — Туркестанское национальное объединение с общей программой и едиными принципами управления. Это было большим успехом А.Валиди и его единомышленников.
На организационном съезде, состоявшемся 2—5 августа 1921 года в Бухаре, были утверждены Туркестанское национальное объединение и его программа. Председателем национального объединения был избран Ахметзаки Валиди.
У этого политического объединения (общего комитета) есть своя предыстория. На одном из совещаний с лидерами Туркестана еще в июне 1918 года Валиди высказался за идею создания Туркестанской социалистической партии. Сам составил ее программу. Судя по его воспоминаниям, еще во время создания Башкирского правительства, до присоединения к Советам, для политического объединения и независимости от коммунистической партии они занимались вопросом образования социалистической партии. Новую социалистическую партию намеревались назвать “Ирек” (“Свобода”). В период нахождения правительства в Саранске продолжались переговоры о партии “Ирек”, которая должна была сотрудничать с коммунистами. Об этом было известно также членам Центрального Комитета Коммунистической партии. Позже Валиди напишет: “Мы раньше уже пытались создать и зарегистрировать в качестве члена Коминтерна социалистическую партию “Ирек”. Сейчас мы обратились с просьбой принять в члены Коминтерна “Союз коммунистических партий юго-восточных мусульманских народов”, объединивший социалистические партии “Ирек”, казахский “?с жуз” и узбекский “Туде”. Хотя Сталин и сказал, что “это приемлемо”, в Коминтерне их не зарегистрировали”.
Еще в марте 1920 года на одной из встреч в Москве представителей Туркестана, Казахстана и Башкортостана была составлена программа партии “Ирек” из 12 пунктов. В сентябре того же года в Баку работала организационная комиссия народов Востока. Здесь была написана новая программа уже из 27 пунктов.
В дальнейшем работа этой комиссии продолжалась в Бухаре. А. Валиди был одним из самых активных ее членов. Полную программу “Ирека” А. Валиди напечатает в книге “Сегодняшний Туркестан и его новейшая история” и в “Воспоминаниях”.
Туркестанское национальное объединение было организовано именно на основе программы партии “Ирек”. Это объединение дало возможность шире и организованнее развернуть национально-освободительное движение в Туркестане. Прошедший 5-7 сентября в Самарканде II съезд Туркестанского национального объединения утверждает флаг и другие государственные атрибуты.
Съезд сыграл важную роль в объединении сил разных партий и политических течений. “Этот съезд был самым удачным из состоявшихся в Туркестане и прошел в условиях морального подъема”, — писал А. Валиди в “Воспоминаниях”.
Несмотря на загруженность работой, Ахметзаки Валиди удается поддерживать тесную связь с Башкортостаном. В Башкортостане в это время свирепствовал голод, и после съезда он, переговорив с правительством Бухары, добивается отправки на родину нескольких вагонов с продовольствием. Для сопровождения груза прибывают представители из самого Башкортостана. От них ему становится известно о восстании башкир под предводительством Сулеймана Мурзабулатова. Он отправляет Сулейману письмо, где говорит о бессмысленности этого выступления в данный момент и предлагает примириться с Советами.
Председатель Туркестанского национального объединения Ахметзаки Валиди и здесь придерживается тактики соглашения с советскими организациями и Коммунистической партией. Особое значение он придает увеличению численности официальных национальных красных частей из туркестанских мусульман и росту кадров демократически настроенных грамотных узбеков, таджиков и казахов в советских и партийных органах, использованию в своих целях существующих дипломатических связей. И оказывая большую помощь басмачам, сторонники Валиди стремились казаться лояльными к большевикам. Пришедший из Башкортостана батальон готов перейти на сторону басмачей, объединение пыталось тайно координировать и действия басмаческих отрядов. Необходимо было придерживаться позиции, что национально-освободительное движение в Туркестане — это внутреннее дело России, а Туркестанское национальное объединение — организация, придерживающаяся демократического направления.
Планы у Ахметзаки Валиди были весьма обширными, а тактика — гибкой. Ради достижения государственной самостоятельности Туркестана он разработал единую идеологию национально-освободительного движения, для определения и осуществления экономической политики решил объединить всю мусульманскую интеллигенцию, в том числе и сотрудничавших с большевиками. Он стремится даже к тому, чтобы разными способами подчинить басмаческое движение общедемократическим целям.
Однако в начале 1921 года в басмаческом движении наблюдается резкий перелом, связанный с выступлениями дехканов, не согласных с экономической политикой Советов и Компартии. Их выступление приобретает характер войны против красных частей, особенно после присоединения к ней вице-генералиссимуса Турции Анвара-паши.
Глава и идеолог Туркестанского национального объединения Ахметзаки Валиди считал, что в исторических условиях начала двадцатых годов самый реальный путь — создание автономного государства тюркских народов со своей армией, но в составе России. Он был против идеи создания федеративного государства Туран из тюркских республик, за что ратовали некоторые тюркские лидеры. По его мнению, мечта эта была пока еще несбыточной. Но она начала казаться вполне реальной после того, как руководство боевыми действиями басмачей взял на себя Анвар-паша, прибывший в Туркестан с небольшой группой офицеров.
Членам национального объединения, всем борющимся за независимость страны туркестанцам остается одно из двух: либо остаться под Советами и большевиками, либо, присоединившись к басмачам, начать вооруженную борьбу. Иного не было дано.
Вначале А.Валиди встречается с Анваром-пашой и пытается убедить его не вступать открыто в движение басмачей, а помогать им со стороны, из Афганистана. Главный аргумент: при участии в военных действиях турецкого паши борьба превратится в международный конфликт и Красная Армия потопит все в крови. Но паша, видимо, окончательно решил, что обратного хода нет: вынутую из ножен саблю нельзя вложить обратно, не пустив ее в ход. Прошедший через большие битвы и прославившийся своим геройством Анвар-паша стремится видеть Великое Туркестанское государство в качестве турецкой протектатуры. Ради этого он хочет сам руководить военными действиями. Басмачи под его руководством на востоке от Бухары поначалу одерживают серьезные победы, что делает возможным завоевание и самой Бухары. Однако время было упущено.
Из разных уголков Туркестана к турецкому паше вновь стягиваются басмачи. Ахметзаки Валиди и его соратники тоже вынуждены взяться за оружие. Впрочем, среди них были разногласия: большинство членов Компартии, естественно, остается на стороне Советов.
День 8 ноября 1921 года Ахметзаки Валиди запомнил на всю жизнь.
“Лишь позже и понял, — писал он, — 8 ноября был в моей жизни днем, который невозможно вспоминать без слез. Это был день самого крутого поворота в моей судьбе. Именно в этот день передо мной замаячила неумолимая необходимость эмигрировать из родины, оставшейся под пятой русских”.
Среди басмачей А. Валиди занимается оргделами близ Бухары и Самарканда, по его словам, ему поручается руководить движением вдоль Заравшана.
“В январе и феврале мы, непрерывно передвигаясь верхом между Нуратой, Джизаком, Самаркандом, Каттакурганом и Гузаром, занимались организационными делами”, — пишет он.
Валиди вновь становится военным человеком, руководит вооруженными группами и сам участвует в боях, попадает в различные экстремальные ситуации. В жестоких боях его несколько раз спасают от верной гибели телохранители и бойцы-земляки.
В каких только опасных схватках не пришлось ему побывать за полгода в долине Заравшана! Одни только заголовки в книге “Воспоминания” Валиди говорят о многом: “Челекские бои”, “Бои в Давуле”, “Усматские бои” и другие.
Встречи с Ахметзаки Валиди, его мужество в боях, ум производят большое впечатление на Анвара-пашу. Он дает ему такую высокую оценку: “Одним из тех, кто ярко олицетворял пробуждение тюрков на Востоке, был Заки Валиди. Ученость этого человека, написавшего книгу по истории тюрков и татар, опиралась на чрезвычайно широкую историческую основу, к тому же и в своей практической деятельности он был искренен и самоотвержен в полном соответствии с собственной ученостью. Заки Валиди возлагал на русскую революцию очень большие надежды, верил, что эта революция послужит источником свободы и счастья и для тюркских народов . Но его надежды не оправдались… В целях пробуждения Востока Заки Валиди изменял свою внешность и успевал побывать во многих местах, занимался делами с исключительной самоотверженностью”. Паша был прав. Валиди возлагал большие надежды на революцию, на Туркестан. Российский империализм оказался сильнее. Вот и теперь, когда, казалось бы, в Туркестане налаживались дела, советское правительство после разгрома Польской интервенции бросило все силы Красной Армии на басмачей. Регулярные красные части разгромили одну за другой плохо вооруженные и в военном отношении неподготовленные группы басмачей. В горах началась партизанская война.
После одного из жестоких боев у горного кишлака Шаршамы, в котором приняли участие и башкирские отряды, повстанцы собрались обсудить дальнейшие действия. Было решено, что отряд под руководством Авхади Ишмурзина уйдет в сторону горы Мача к беям Мамуру и Мурату, чтобы потом присоединиться к Анвару-паше. Другие группы басмачей тоже должны были отступить в горы. Валиди должен был создать на севере Туркестана штаб-квартиру, в крайнем случае, перейти в Иран. Все потом намеревались встретиться в Афганистане. Но прежде предстояло принять участие в работе подпольного съезда в Ташкенте.
В Мачинских горах состоялся своего рода прощальный вечер, в котором приняли участие разрозненные отряды, в том числе башкирский. “В этот вечер я пережил одно из самых незабываемых мгновений своей жизни”, — вспоминал затем Ахметзаки. Он запомнил исполнявшуюся там песню:

Быть рабом врагов — нет участи
тяжелее.
Пусть за свободу будет жертвой
И имущество, и жизнь наша.
Когда сложим головы,
Пусть душа наша обретет крылья
жаворонка,
И пусть пролитая нами кровь
Покроет родную землю алыми
тюльпанами.
(подстрочник)

Она прозвучала как прощальная песня самоотверженных борцов. Затем Валиди с тремя спутниками через горы и долины верхом отправился в Ташкент на нелегальный съезд. Тайный путь, растянувшийся на сотни километров, пролегает через Мачинские горы и Кызылкумскую пустыню. Невозможно передать, какие лишения и мучения, сопряженные со смертельной опасностью приключения переживают путники.
“Однако, пережив невообразимые трудности, мы сумели добраться до места, — пишет А.Валиди. — Взяв перо для описания тех событий, я вспомнил слова А.Г.Грибоедова: “Свежо предание, да верится с трудом”. Аллах не обделил меня ни совестью, ни идеалом, но тяжесть нашей ноши больше падает на плечи моих близких и друзей, чем на мои собственные”. Эти его слова можно отнести не только к описываемому переходу, но и ко всему его жизненному пути, связанному с борьбой за независимость.
Седьмой съезд Туркестанского национального объединения, нелегально прошедший в середине сентября в Ташкенте, был последним форумом в своей стране и принял важные решения. А именно, было решено придерживаться принципов федерализма, равенства и сотрудничества и отказаться от претензий на преимущество отдельных народов в государственном строительстве и развитии национальной культуры; считать, что решение вопроса о государственном устройстве тюркских народов отныне не внутрироссийская, а международная проблема; национальные требования тюркских народов России довести до международной общественности. Съезд обязывает А. Валиди переправиться через море в Европу и совместно с Мустафой Чокаем вести работу Туркестанского национального объединения с иностранными государствами, в частности, поддерживать связи с Ираном, Афганистаном и Индией.
До отъезда за границу свыше месяца А. Валиди занимается в Ташкенте, Самарканде и Туркменистане организацией конспиративной работы и налаживанием связей с местными отделениями национального объединения. Ведет координацию работы с миссиями зарубежных стран.
Перед отъездом за границу принято устраивать прощальный пир. Такие вечера прошли в Ташкенте, Самарканде и Туркменистане. “Особенно памятным стало прощание в Самарканде. Встреча в саду рядом с воротами Пойкабак оставила в моей душе незабываемые чувства взаимной приязни”, — вспоминает А. Валиди. Самаркандские друзья вместе с ценными подарками вручают ему благодарственное письмо. Вот некоторые строки оттуда: “Во всех вилайетах Туркестана было поднято знамя освободительной борьбы. Но почему центром деятельности организации, призывающей к тайной национально-освободительной борьбе, Вы избрали именно наш город и наш вилайет? Причину этого выбора Вы сами объяснили год назад на торжествах по случаю Курбан-байрама на вечере, состоявшемся в Оби-Рахмате, и своими лестными словами пленили наши души.
Средневековый арабский ученый Мукаддаси сказал о самаркандцах, что они, в отличие от населения других вилайетов Мавераннахра, являются носителями “мужества, аккуратности и предусмотрительности”. Посмотрим, соответствует ли это истине. Действительно, народ самаркандского вилайета не совершил ни одного проступка, который мог бы служить причиной Вашего разочарования и расстройства. Вы к нам приехали 9 августа 1921 года. В среду, через четыре дня, в день празднества Курбан-байрама, мы приняли важные решения, через месяц собрали съезд нашей организации, учредили национальное знамя Туркестана и утвердили устав нашей организации. Вы каждому из нас определили обязанности, и мы в течение 14 месяцев и 15 дней воспринимали Вас в качестве руководителя Туркестанского национального объединения, отдающего распоряжения, и приложили все свои усилия, чтобы Ваши приказы выполнялись. До Вашего прихода и создания Туркестанского национального объединения в этом вилайете существовали не объединенные отряды моджахедов, а разрозненные, мелкие басмаческие группы, которые постоянно вздорили и сталкивались друг с другом, были лишены каких-либо идеалов национального возрождения, всецело оставались под влиянием фанатичных мулл. Организация внесла в их среду внутреннюю сплоченность и дисциплину, которая могла стать примером для всего Туркестана. “Мужество, аккуратность и предусмотрительность” присущи нам издавна, а ныне мы увидели эти качества и в Вас. В то время, когда Вы были в Ургутских горах у Хаджи Абделькадира, прибывший в Бухару Энвер-паша призвал Вас к себе, и Вы тотчас верхом на лошади отправились к нему, доехали туда за два дня и решили там вместе с пашой вопрос о присоединении великих деятелей Турции к освободительной борьбе Туркестана. Где находился Джаббар из Гузара, а где — Карагул из Каттакургана, Халбута из Ура-Тюбе или Каххар из Бухары? Вы объехали всех на лошади, подобно Батталу Гази, проходили через ряды противника и сплотили всех нас в единый центр, побудили всех признать руководящую роль Туркестанского национального объединения.
Самое высокое качество, присущее нашему Пророку как вождю и предводителю войск, а также другим великим деятелям Ислама — именно эта аккуратность и предусмотрительность во всех делах”.
Эта оценка туркестанских соратников была искренней и высокой. А. Валиди пробудет в Туркестане еще около четырех месяцев. Он ждет для совместного выезда своих товарищей, в том числе Фатхелькадира Сулейманова. К нему приезжает Нафиса. Дни до отъезда за границу были наполнены хлопотами, суетой дорожных сборов.
Находясь в Туркестане, Ахметзаки Валиди продолжает заниматься наукой. По вечерам в Бухаре он сидит за рукописными и редкими изданиями. В пути Ахметзаки тоже смотрит на все глазами ученого.
“Я объездил верхом многие исторические места и сады, — писал он. — Скрытная жизнь дала мне возможность хорошо изучить топографию Бухары и Самарканда. Воспользовавшись тем, что жил рядом с историческими памятниками, связанными с Афрасиабом и Шаги-зиндом, прочитал многие надписи на надгробных камнях”.
В Самаркандской области он посещает кишлаки, связанные с именем Тимура, и записывает предания о великом эмире. Интересуется также эпиграфическими памятниками. Его фанатическую преданность науке ярко характеризует случай во время одного из боев. На кладбище возле Челека, отбиваясь с басмачами от врагов, он видит надгробный камень с эпитафией, подползает к нему и, вытащив из кармана бумагу, начинает переписывать надпись. А вокруг свистят пули. Чтобы успеть переписать, Ахметзаки приказывает одному из боевых товарищей — Фатхелькадиру Сулейманову — прикрывать его.
В местечке Ярджейляу А. Валиди приходится гостить у богатого узбека Гумера Хажи. Хозяин дома показывает ему оставшиеся от предков дорогие костюмы, древние рукописи, рукописный Коран, диваны Хафиза и Навои, которые впору хранить в музее. Среди книг были сборник стихов на тюркском, персидском и арабском и завещание знаменитого узбекского правителя первой половины XVI века Губайдуллы-хана. Узбекская семья хранила эти драгоценные реликвии на протяжении четырех веков. А. Валиди советует сдать их в Самаркандский музей. Потом он услышит, что они исчезли во время боев с красными. А. Валиди, конечно, сожалел, что не попросил у этой семьи на память что-нибудь из реликвий.
Прибыв в Туркменистан, где была более спокойная обстановка, Ахметзаки Валиди вновь углубляется в науку. Основательно изучает произведение Махмуда Кашгари. Обращается к истории последнего периода Туркестана. По горячим следам делает записи об исторических событиях, происходивших на его собственных глазах. На расспросы азербайджанского ученого Талибзаде о том, как он проводит свое свободное время, А. Валиди отвечает так: “Сейчас у меня есть три самых важных дела: 1) Тщательно изучаю деятельность Коминтерна в Москве и Петрограде. Наши военные деятели, оставшиеся в Москве, мне пересылали наиболее интересные и важные публикации, появившиеся в последнее время. Я продолжал начатое еще в Москве изучение истории и теории коммунизма, считал, что марксизм важно изучать, читая Фридриха Энгельса, с трудами которого я до этого был мало знаком. 2) Изучал произведение Махмуда Кашгари, написанное в XI веке и ныне изданное в Стамбуле в 3-х томах. Этот труд мне подарил мой бухарский друг Хашим Шаик, а привез он книги из Азербайджана. 3) Мой самаркандский друг кази Хайдар подарил мне книгу “Месневи” Джалаледдина Руми, изданную во времена султана Маджида. Это было прекрасное миниатюрное издание, и друг мне сказал: “Когда будет грустно, возьми ее в руки”. Я частенько перелистывал и эту книгу”.
Ахун Юсуф Талибзаде был ученым и писателем, занимавшим важное место в развитии общественной мысли Азербайджана. Из либералов. По словам А. Валиди, истинный панисламист и пантюркист. В совершенстве знал арабский и персидский языки. Был влюблен в поэзию Востока. Очень любопытны беседы Ахметзаки Валиди и Юсуфа Талибзаде о восточной литературе и ее классиках.
Кумир Ахметзаки Валиди — Джалаледдин Руми. Во время беседы он часто подкрепляет свои мысли цитатами из персидских стихов классика тюркской и иранской литературы Руми.
“Маулана высказал глубокие философские мысли, имеющие множество оттенков, — утверждает Валиди. — Чтобы понимать их подлинный смысл, необходимо хорошо знать религиозную литературу, в том числе еврейские первоисточники, киссу Пророка, киссы о Харуте и Маруте, Балам-Богура, арабскую литературу. Читателю, не знающему, подобно мне, все это во всех тонкостях, понять Руми очень трудно. Непременно нужно быть сведущим в биографиях Баязита Бистами, Мансура Халаджа и Ибрахима Адхама, многих других суфиев, разбираться в аятах Корана и хадисах, в персидском и арабском фольклоре, в особенности в рассказах о происках иблиса — шайтана. Джалаледдин Руми развивает свои мысли, опираясь на все эти легенды и рассказы, которые он знает во всех тонкостях. К тому же Руми, назвав один хадис и намекнув на другой, переходит к третьему, и понимание внутренней связи между темами, мыслями и сюжетами всецело зависит от уровня культуры и эрудиции читателя в сфере истории, религии, литературы”.
Во время беседы А.Валиди обращает внимание на то, что в Туркестане постоянно сталкиваются две культуры — это своеобразная арена борьбы культур Востока и Запада, борьбы исламской, иудейской и христианской религий. Он ведет речь о философской глубине, переносном, аллегорическом смысле литературы Востока и поэзии классиков Хафиза, Хайяма, Руми, Низами и Навои. Размышляет о “прекрасном человеческом культе” литературы средних веков. Об утонченных эстетических взглядах Валиди свидетельствуют его высказывания о красоте и художественности, о миниатюрах литературы Востока.
“Такие великие мыслители, вышедшие из среды тюрков, как Джалаледдин Руми, аль-Бируни и Навои — люди великой культуры, личности многогранные. Они умели говорить соответственно времени и обстоятельствам.
… В то время, когда все человечество было убеждено в том, что Земля — центр Вселенной и весь небесный купол с мириадами звезд вращается вокруг нее, аль-Бируни знал о движении Земли, но ограничивался повторением тех мыслей, которые по этому поводу были высказаны учеными древней Греции и Индии. Чтобы среди современников не распространились разные невежественные кривотолки и сплетни, он говорил: “Все это проблемы физики, а я всего лишь математик”, уходя от прямого ответа на поставленный вопрос. То есть, вынужден был быть и дипломатом. И Джалаледдин Руми знал многое из того, о чем другие не подозревали. Он считал: “Духовное прозрение — орудие мирового божественного первоначала. Что такое духовное прозрение? Это мысли, которые рождаются, когда прислушиваешься к самым глубинным, потаенным чувствам”. То есть Аллах, напрямую обращаясь к самым глубоким и тонким чувствам Пророка, доводит до его сознания свои мысли, он делает это посредством Джабраила, который воздействует на усталого Пророка, давая ему отдохнуть под сенью своих крыльев. Гуманная просвещенная личность будет объяснять сложные для понимания простых людей проблемы в таких формах, которые не должны смущать и отталкивать их. Он прежде всего постарается быть полезным среде, в которой он в данное время пребывает. Например, если Вы будете слишком резко выражать свое недовольство по поводу тех или иных устаревших людских обычаев, то оттолкнете их от себя. Руми говорил: “ Я ем костный мозг Корана, а его кости оставляю собакам”. Однако Руми доставляет нам удовольствие не только разъяснением сути, то есть костным мозгом Корана, но приносит пользу народу, используя в повествовании и предания, рассказы, легенды, связанные со священной книгой”.
Так, на примере классической литературы и культуры Востока, конкретно говоря, поэтического Корана Руми — “Книги Маснави”, считавшейся персидской стихотворной энциклопедией, Валиди открыто и понятно высказывает свои философские и эстетические взгляды.
В эти годы А. Валиди близко знакомится с литературой, искусством и культурой народов Туркестана. Он собирает сведения об их истории, культуре, особенно увлекается биографией и творчеством Алишера Навои.
Валиди тесно общается, читает произведения и слушает стихи видных деятелей литературы и искусства своего времени: узбекского поэта Сулпана, казахского писателя Мухтара Ауэзова, казахского поэта и артиста Динше и таджикского писателя Садретдина Айни. При каждой встрече он обменивается с ними мнением о литературе и культуре Туркестана. Ахметзаки Валиди не только умел тонко чувствовать поэзию и искусство, как поэтическая натура, он любил башкирские песни и курай, любил и сам петь.
Его отличала и любовь к животным. Лошадь для него — верный спутник, который выручал его в различных жизненных ситуациях. Был случай — седло натерло спину его чалому коню. Для его лечения он стал собирать собачий навоз. Увидев это, Нафиса сказала ему: “В одном случае ты скачешь из конца в конец огромной страны, чтобы спасти весь Туркестан, и чуть ли не на аркане тащишь наш народ. В другом случае, в собственный карман собираешь собачий кал, чтобы вылечить спину лошади. Есть ли во всем этом смысл?” На это Ахметзаки ответил: “Есть. Любимый мой конь спас мне жизнь. Здесь ветеринара найти трудно, поэтому приходится прибегать к таким мерам. За любимый свой народ я готов отдать жизнь. Мною в жизни движет чувство любви”. Это было сказано очень искренне.
После гибели коня, который когда-то во время переправы через Заравшан спас хозяина от верной гибели, А. Валиди посвящает ему стихи:

Мой скакун верный,
с вершин гор Матча,
где не летают даже птицы,
с Актауских гор с серебряной главой,
где мы среди вечных стихов
скрывались от врагов,
ты вывел нас по непроходимым тропам
к прекрасной реке Сангизор.
Мой конь быстрый,
ты спас нас от верной гибели,
скача из последних сил
от Яваша до Кызылкума и Чиназа.
Судного дня не избежать.
В этот роковой день я буду ждать,
как ты, мой скакун, с веселым ржанием
подойдешь ко мне вновь.
(подстрочник)

На одной из вечеринок у себя дома, где собрались его узбекские и туркменские друзья, Махмут Джалаледдин-кази из Туркменистана читает наизусть стихи Руми на персидском, а Валиди переводит их на тюркский. Один из образцов он приводит в “Воспоминаниях”.
Как говорилось ранее, умение Ахметзаки Валиди украшать свою речь стихотворными цитатами, высказываниями поэтов показывало его поэтическую натуру и ум, обширную эрудицию.
А. Валиди переживает в Туркестане немало душевных драм, попадает в различные экстремальные ситуации. Несколько раз он едва не гибнет, теряет многих близких друзей и соратников.
По собственному почину, для того, чтобы быть рядом со своим лидером и охранять его, в Туркестан приезжают башкирские джигиты. Чего только стоит, например, Харис Сасанбай из Бурзяна.
“Сколько было у нас таких джигитов! В моем войске они заняли место покойного друга юности Ибрагима Каскынбая. Вся моя сила состояла из войска, в котором были такие преданные мне солдаты”,—так отзывался Валиди о них.
Вот ведь откуда сила, которая находилась у него для борьбы за свободу, за родину. Ему приходится расстаться с самым близким другом и соратником Харисом Юмагуловым, который просто не мог жить на чужбине.
Большим горем для него станет смерть верного спутника, телохранителя с душой поэта Хариса Сасанбая. Он ставит на его могиле надгробный камень с высеченными строками из дастана ”Бузъегет”. Трагическая смерть земляков и товарищей по оружию будет его вечной сердечной раной. Валиди будет помнить всю жизнь этих людей — полковника Сибагатуллу Суюндукова, сотников Исмагила Суюндукова, Усмана Суюндукова, Ильяса Асиева, Гизетдина и Исмагила Еникеевых, тысячника Ильяса Мамлеева, Салахетдина Сакаева, Усмана Мамлеева, Яхина и других.
“Это были самоотверженные парни, посвятившие свою жизнь национальным интересам. Я относился к ним как к своим детям”, — говорит о них Валиди.
Ахметзаки Валиди пришлось пережить и смерть собственного ребенка. Родившийся в Туркестане полуторагодовалый сынишка умер от малярии. Это был кругленький, шустрый мальчик по имени Ырыс (“Счастливый”). Очень хотелось родителям, чтобы он был счастливым. И имя выбрали историческое — у башкир из рода Кусем когда-то был ханом Ырыс-Мухаммет.
На надгробном камне над могилой ребенка под надписью “Памяти сына Ырыса” по желанию Валиди были высечены слова поэта Мушфики: “Наша душа изнывает от боли, кажется, что ты потерялся, но вот-вот найдешься. Лица свои от невыносимого горя умываем кровавыми слезами”.
Но и данного богом второго сына Валиди не довелось увидеть и вырастить. Советское правительство не выпустило его семью в Турцию. Как будто дамоклов меч висит над ним.
Вот и сейчас ему самому грозит смертельная опасность. Надо искать пути спасения. Решение принято — уехать за границу и оттуда продолжать борьбу. Еще в Москве Ахметзаки Валиди допускал такую возможность, если движение в Туркестане будет обречено. И вот настал день, когда выбора не оставалось.
Когда он расставался с Башкортостаном, из-под его пера вышли своего рода прощальные письма. Покидая Туркестан, Валиди тоже пишет письма. Они становятся подведением итогов определенного периода его жизни и борьбы. Это не обычные письма, а исторические документы.
Еще летом 1922 года он пишет в Париж бывшему председателю Кокандского национального правительства узбекскому эмигранту Мустафе Чокаю о политической ситуации в Туркестане (кстати, позже, оказавшись в Париже, Валиди получает это письмо от адресата обратно как историческую ценность).
Содержание письма таково: А. Валиди предчувствовал, что учитывая уроки времен интервенции и гражданской войны, Советское государство будет проводить среди российских мусульман и других народов новую политическую линию с целью всеми средствами вбить в сознание народа коммунистические идеи. Главными проводниками новой линии станут коммунисты — представители нерусских народов. Для выполнения намеченного в Москве откроется Восточный университет, а на местах — новые учебные заведения, создается национальная советская печать для пропаганды коммунистических идей, налаживается книгоиздательство. “Значит, после победы над нами на военном фронте они переведут борьбу на культурный фронт, — пишет автор. — Сейчас они ведут политику обособления и разделения нас, создавая для тюркских народов отдельные алфавиты на латыни или кириллице. К разделению народов приведет и создание отдельных литературных языков на основе диалектов”.
Со временем предсказания А. Валиди получат историческое подтверждение.
В феврале 1923 года, находясь в Туркменистане, прежде чем отправиться через Иран за границу, А. Валиди из Ашхабада пишет прощальные письма нескольким адресатам. Первое письмо, написанное 20 февраля, адресуется Ленину. Это был его ответ на попытку Советского правительства через Сталина и Рудзутака вернуть Ахметзаки в свой стан. Вот что он пишет:
“Кто же Вам будет верить после того, как Соглашение, подписанное 20 марта 1919 года Вами, Сталиным, мною и моими товарищами, спустя четырнадцать месяцев было перечеркнуто Постановлением от 19 мая 1920 года, подписанным лишь Вами и Сталиным? После опубликования этого односторонне принятого постановления я, встретив Вас, выразил свой протест. Вы же тогда Соглашение, принятое 20 марта 1919 года, соизволили назвать “клочком бумаги”... Борьба мусульман за свои права и интересы внутри России переходит на международный уровень, — подчеркивает он. — Моя цель будет заключаться в том, чтобы требования этих народов довести до сведения мировой общественности. Далее в этом письме будут рассмотрены отдельные стороны нашего угнетенного положения”. В этих и последующих строках письма А. Валиди разоблачает основанную на лжи национальную политику компартии и в то же время ясно дает понять, что отныне тактика его политической борьбы изменится и выйдет на международный уровень.
“После поражения в юго-восточной России башкир, казахов и туркестанцев и нашего отъезда из Советской России в истории юго-восточных мусульман России, — указывает Валиди, — начинается новый этап”.
Пишет он и о переменах в национальной политике Российской компартии:
“Ныне великорусская нация свою политику, направленную против интересов наций и племен, оказавшихся в ее подчинении, начинает решительно претворять в жизнь не только в экономической и социальной сфере, но и в области культуры. “Восточный университет”, созданный в прошлом году, приобрел качество некоего центра, осуществляющего эту политику. При Центральном Комитете появилась группа специалистов по восточным делам… Дальнейшее совершенно ясно: Вы вместе с вашими великорусскими товарищами, начав с лишения простого народа языка и письменности, не перестанете держать его за шиворот, пока не достигнете окончательного обрусения всех. Разница между Вашими словами о вручении нациям их неотъемлемых прав в их собственные руки, содержащимися в Вашем труде “Против течения”, и проводимой Вами сейчас политикой настолько велика, что это удивляет”.
В своем письме вождю мирового пролетариата А. Валиди разоблачает также шовинистическую сущность идеи мировой революции и пролетарской диктатуры. Он пишет: “Вы утверждали, что после осуществления диктатуры пролетариата в мировом масштабе необходимым условием установления социалистического режима в странах с “отсталыми нациями” будет помощь “передовых наций” (в том числе и ранее угнетавших наций). Это означало, что в Индии английские, в Туркестане русские, в Афганистане французские или бельгийские рабочие организации будут продолжать колониальную политику”.
По этому письму можно судить о хорошем знании А. Валиди учения марксизма-ленинизма и трудов Ленина. Он имеет четкое представление о его реакционной, шовинистической сути.
“Если в России идеи социализма не оказались в плену империалистических традиций, то какой смысл затевать для угнетенных народов алфавиты и создавать новые литературные языки из их разговорных диалектов? — спрашивает он. — Если бы были здоровы, возможно, Вы сами сумели бы исправить допущенные ошибки”.
Как видим, А. Валиди, завершая диалог с Лениным, разоблачает и предупреждает лидера российских коммунистов об ошибках.
В этом политическом диспуте прав оказался А. Валиди, а не великий Ленин. Подтверждение тому — дальнейшее развитие событий. И если Ленина назвали гениальным, то кто же тогда Ахметзаки Валиди, победивший гения в политико-теоретической борьбе: великий святой или современный пророк? Это историческое письмо автор пишет в нескольких экземплярах и посылает на имя Ленина и в Центральный Комитет. Главному адресату его лично вручит прежний адъютант А. Валиди и член Башкирского правительства Габдрашит Бикбов.
Естественно, ответа на письмо не будет. Как говорят русские, против правды не попрешь.
Самое ценное и памятное — это “Прощальное письмо башкирскому народу” Ахметзаки Валиди. Оно, как и другие, было написано в Ашхабаде в феврале 1923 года. Его можно считать не только прощальным письмом, но и объяснением и наказом народу.
“За права и свободу нашего народа я боролся по мере своих сил. Движение наше в Туркестане, так же как и в Башкортостане, вдохновило на борьбу бесчисленное множество соотечественников”, — так начинает он свое письмо и кратко объясняет особенности движения, побед и поражений в Туркестане.
“Тайно созванный съезд Туркестанского национального объединения поручил мне продолжать эту работу за рубежом, написать ее историю и довести до сведения мировой общественности, представить наши требования в качестве международных проблем. Этим делом я намереваюсь заниматься, поселившись в Европе или Турции”, — говорит Валиди о предстоящих задачах.
Так же, как в письме Ленину, в нем раскрываются ложь и шовинизм, преобладающие в национальной политике Советского правительства и Коммунистической партии. “Советы, распространяя лживые слова об освобождении наций и колоний, приспособили теорию социализма, защищающую интересы и права рабочих, интересам эгостоической нации, зараженной империалистическими традициями”, — говорится, в частности, в письме.
Он советует изменить тактику борьбы в современных условиях: “В любом случае, сейчас на нашей родине не следует допускать никаких волнений и восстаний. Движения, подобные выступлению Сулеймана Мурзабулатова, сегодня нанесут вред нашему народу”.
Особое внимание, по его мнению, следует придать следующим вопросам:
1) Обучение молодежи, подготовка научных и технических специалистов;
2) Воспитание деловых, предприимчивых людей, которые бы не зависели от частного хозяйства, вошли бы в кооперативы, закрепились в социалистическом аппарате и видели своей задачей служение там своей нации;
3) Сделать все, чтобы сохранить язык и религию, потому что самые сильные притеснения будут на почве религии и национального языка. Борьбу за это нужно вести как законными методами, так и скрытно.
4) Следует верить и готовиться к тому, что на втором этапе борьбы эти проблемы станут межнациональными.
Необходимо у себя дома объяснять детям правду о нашей борьбе, продолжающейся с 1917 года.
“В этой связи я изложу некоторые свои мысли, не сочтите их за пророчество: империалистические поползновения русских и стремление совершить революцию приведут к тому, что все происходящее в России предстанет как самые великие события ХХ века, связанные с судьбами всех народов. Последующие великие события дадут нам новые возможности для возобновления борьбы. Такие регионы, как Туркестан, где мусульмане составляют большинство населения, сумеют воспользоваться этим положением. Ныне так же, как евреи в Израиле верят в возрождение своего государства, наши люди должны жить с подобной же верой и разъяснять это подрастающему поколению”.
Не свидетельство ли это того, что он предвидел все наперед как настоящий провидец. Это подтверждают прошедшие великие события двадцатого века. Израиль стал самостоятельным государством. В Туркестане появились самостоятельные государства Узбекистан, Казахстан, Киргизстан, Туркменистан и Таджикистан. Выросло много национальных кадров.
Тем что ныне существует суверенная Республика Башкортостан, мы во многом обязаны Ахметзаки Валиди и его соратникам, революционно настроенной национальной интеллигенции. Это они в законном порядке организовали в Башкортостане национальное движение, создали по решению курултаев национальное войско и боролись за свободу, благодаря им у нас появилась национальная печать, открылись школы и многое другое. Этих людей народ помнит и будет всегда помнить. “Наш народ как пырей: если в земле останется хотя бы маленький росток его корня, вскоре он распространяется на весь сад”, — насколько образно и сильно, с верой в свой народ сказаны эти слова!
“Вера и совесть наша, наша любовь к независимости будут указывать пути к освобождению и звать вперед”. От этих горячих строк у кого только не воспламенится сердце!
Как видим, несмотря на то, что в Башкортостане не удалось создать полноценное государство и пришлось продолжать борьбу в Туркестане, которая тоже не привела к желаемым результатам, а сам он вынужден был эмигрировать, несмотря на тяжесть и драматизм всего произошедшего, Ахметзаки Валиди не падает духом. “Лично я сам, хорошо зная наше прошлое, даже в часы самых больших неудач не впадал в отчаяние”, — признается он в письме к башкирскому народу. Не это ли показатель крепости духа и выдержки! Обращаясь к родному народу, Валиди призывает его не терять надежды на лучшее даже во время существующего, основанного на терроре, режима. Тогда требовалась самоотверженность, которую сполна проявил наш народ.
Дошло ли это по сути священное письмо до адресата? Ведь Ахметзаки Валиди считался врагом народа и опасным для властей человеком.
В чьи руки попало письмо в те дни жестокого преследования и цензуры? В какой-то мере ответ на этот вопрос есть в “Воспоминаниях” А. Валиди: “Когда оставалось два дня до перехода иранской границы, я написал письмо, которое намеревался вручить двум башкирским интеллигентам, отъезжающим на родину. О том, что это письмо, зашитое в голенище сапога Шахвали, достигло родины, было прочитано и получило название “Известное письмо”, я с радостью узнал в 1943 году при беседе со своими земляками, попавшими в плен к немцам в ходе войны. Копии писем вместе с некоторыми другими важными бумагами мы вручили одному туркменскому торговцу, сказав, чтобы он их после выезда в Иран доставил в Мехмедабад”.
Видимо, дошедшее до Башкортостана в голенище сапог письмо попало в надежные руки и было известно какой-то части интеллигенции. Текст письма впервые появился в книге “Воспоминания”, вышедшей в Турции в 1960 году. Я, например, прочитал его именно там. А до башкирского народа оно открыто дошло почти через семьдесят лет после написания. Но, как говорится, лучше поздно чем никогда. Это письмо актуально и в наши дни. Борьба за свободу личности и свободу нации еще продолжается, и ей не видно конца.
А. Валиди принадлежит несколько писем под общим, в целях конспирации, названием “Письмо другу в Башкортостан”. Они тоже написаны в феврале в Ашхабаде. Они, видимо, были тайно вручены нескольким знаком

Поделитесь записью в соцсетях с помощью кнопок:

Просмотров: 4333
Рейтинг:
  • 0

Реклама от партнеров: